Журналист Verasen еще в конце зимы съездил в гости к интересной семье и теперь рассказывает, как переезд в деревню подтолкнул семейную пару разобраться в отношениях, укрепил ее и сделал намного больше. Пишет сайт об альтернативной сельской жизни DownShifter.by.
Деревня Добрезино: без связи, но с семейством Михновец
К Добрезино я добираюсь уже на закате. Единственная расчищенная от снега дорога заканчивается у знака начала деревни. Дальше идут две колеи, по которым машина, царапаясь дном, продвигается ужасно медленно. Деревня представляет собой одну улицу, упирающуюся в лес. За лесом – озеро Плиса, да и сам лес, как видно по карте, плотно усеян озерами. Я успеваю дозвониться до своего героя, как при въезде в деревню связь от А1 пропадает.
Вскоре вижу, как навстречу мне идет светлоглазый бородатый мужчина с цветной повязкой на голове. Его зовут Эдуард. В этом году исполняется восемь лет с тех пор, как они вместе с женой и сыном переехали в Добрезино. Мы оставляем машину у обочины и дальше идем пешком мимо одиноко стоящих хат.
Видно, что зимой тут почти никто не живет: вокруг девственные сугробы снега, в окнах не видно света. Так продолжается вдоль всей улицы, пока мы не доходим до большого навеса, под которым зимуют два трактора, мотоблок, старый микроавтобус и видавшая виды «Нива».
Сразу чувствуется: здесь есть жизнь. За навесом стоит небольшая хата, где нас уже ждет успевшее за время жизни в деревне размножиться семейство Михновец: жена Майя и пятеро детей –Никита, Услада, Тимур, Эльмира и Миша. Хата представляет собой большую комнату с русской печкой и двумя двухэтажными кроватями, кухней и несколькими подсобными помещениями.
Ко мне сразу же выбегает Тимур – голубоглазый шестилетка. Он выдает сто слов в минуту и интересуется всем на свете. Тимур показывает мне свои игрушки и новый подаренный Дедом Морозом фотоаппарат.
Из Солигорска в деревню: «Потому что я понял: если поддамся этой рутине, то потеряю смысл жизни и сопьюсь»
До переезда в деревню Эдуард и Майя жили в Солигорске, где Эдуард работал электрослесарем на «Беларуськалии». И хоть работать на «Беларуськалии» – для многих местных мечта всей жизни, мужчина признается, что морально было тяжело.
– В какой-то момент я понял: если поддамся этой рутине, то потеряю смысл жизни и сопьюсь.
Майя окончила в Минске Институт парламентаризма и предпринимательства, а в Солигорске открыла небольшой магазин с итальянским бельем. И хоть бизнес приносил прибыль, все равно удовлетворения не доставлял: дома не бываешь, все праздники работаешь, детей практически не видишь, а они не видят, чем занимаются родители.
– Мне же хотелось, чтобы мы жили как семья, чтобы дети видели, что мы делаем, как мы трудимся, чтобы они развивались и понимали, для чего нужны родители.
Так Майя окончательно поняла, что больше не хочет заниматься бизнесом.
Ещё одним толчком к переезду в деревню стала поездка в Крым на мыс Меганом, где семья прожила месяц дикарем в палатке.
– Уехали такие городские, пухленькие, а вернулись худенькие-худенькие. И вместе с тем, как изменилось тело, изменилось мировоззрение, – рассказывает Майя.
А Эдуард продолжает:
– Мы потом еще долго раскачивались, специально купили микроавтобус и ездили по поселениям, общались с людьми. В итоге много где побывали, но там что-то не то, тут не это. В итоге наступил момент, когда мы решили: всё, сколько можно ездить? И когда приехали к ребятам в соседнюю деревню, нам понравилось. И понравилось, прежде всего, как тут устроено общение.
Когда ты переезжаешь на землю, самое главное – человеческий ресурс, когда ты можешь прийти в гости и посоветоваться, что и как. А особенно ценить общение начинаешь зимой.
Ребята переехали на Глубоччину, когда нашлась близкая по духу семья. За тысячу долларов купили старый дом, который отремонтировал и довел до ума Эдуард.
На улице начинает падать снег, темнеет. Мы ужинаем вместе, и ребята приглашают меня остаться переночевать в гостевом доме. Меня угощают свежим козьим сыром, сметаной, в которой ложка стоит не падая, домашним хлебом.
За ужином разговор обретает более открытый характер. Майя и Эдуард признаются, что начиналось все не так радужно. Первое время был долгий переходный период, когда после деревни они уезжали в город, жили там, потом возвращались в деревню, потом снова в город.
– На раскачку у нас ушло года три, – подсчитывает Майя. – Первый год был тяжелым для тела. Нужна была глобальная перестройка: холодно, жарко, нужно печки топить.
Привыкнув к комфорту в городе, в деревне мы очень боялись холода. Но за три года организм перестроился, и теперь даже зимой форточка постоянно открыта, а без свежего воздуха я чувствую себя болезненно.
Психологически тоже было нелегко, подхватывает Эдуард:
– В городе ты постоянно отвлекаешься на что-то. А тут пришлось посмотреть вглубь себя, разобраться в своих отношениях, научиться общаться между собой, чтобы было комфортно, бесконфликтно. Мы как бы заново познакомились. А когда переходный период прошел, мы почувствовали, что стали настоящей семьей, где люди друг друга по-настоящему поддерживают.
И потом начали получать удовольствие, потому что здесь уже все твои радости. Когда ты переехал на землю, уже никуда не хочется ехать, даже в соседний город. Приходит светлая радость от того, что ты живешь на земле – и у тебя это получается. Как результат такой трансформации в семье стали появляться детки один за одним.
Дом, хозяйство и студия
После ужина мы с Эдуардом направляемся в один из соседних домов, который служит гостевым. Дом скорее напоминает музыкальный клуб: в центре комнаты недалеко от русской печи стоит ударная установка, возле нее – аккордеон и другие акустические и электронные инструменты. В углу – ноутбук и микрофон. Возле стен стоят двухэтажные деревянные кровати. Все это Эдуард смастерил сам для многочисленных друзей, которые приезжают помогать по хозяйству летом.
– Днем трудимся, а вечером у нас музыкальные джемы, – улыбается хозяин. Когда Эдуард жил еще в Солигорске, читал рэп с друзьями, группа называлась «Аристократы».
Дети: «Само слово “даун” скорее воспринималось как ругательство»
Утром мы снова встречаемся в хозяйском доме, чтобы выпить капучино на домашнем молоке. Старшие дети – шестнадцатилетний Никита и восьмилетняя Услада – уехали на школьном автобусе в Подсвилье, городской поселок, где находится единственная на сельсовет школа.
Дома остаются только младшие дети: шестилетний Тимур, Эльмира четырех лет и Миша, которому только исполнилось два. Майя говорит, что все детки рождались быстро, иногда даже не успевали доехать до больницы. Услада стремительно появилась на свет дома, Тимур – в машине по дороге в роддом, а Эльмира и Миша – уже в городских роддомах.
Эльмира родилась с пороком сердца и синдромом Дауна. До года она почти не развивалась – сердце не справлялось. Первые полгода была на лекарствах. После операции на сердце состояние ребенка улучшилось и развитие возобновилось.
– Когда родила Эльмиру, у меня был шок. Само слово «даун» скорее воспринималось как ругательство. В какой-то степени хорошо, что я не знала заранее о синдроме: скрининг во время беременности ничего не показал. Возможно, это был бы большой стресс, и я не знаю, как бы я себя повела. А так, прожив с ребенком и зная, что это замечательное спокойное дитя, мне уже и самой спокойно.
Через два года после Эльмиры родился Миша, у которого тоже обнаружили синдром Дауна, хотя вероятность, что у одной матери родится несколько «солнечных» детей, ничтожно мала.
– Да, это особенные детки, – рассказывает Майя. – Они очень спокойные и позитивные. Можно сказать, что у таких деток отсутствует хитрость, они прямые и открытые.
Меня удивляет, как семь человек уживаются в одной комнате деревенской хаты. Есть в этом и плюсы, считает Эдуард.
– Если бы было две комнаты, пришлось бы две комнаты убирать. На самом деле пространство, в котором живет семья, не ограничивается одной комнатой.
– В городе я не могла пустить ребенка на улицу, – рассказывает Майя. – Мы жили на восьмом этаже, и, чтобы ребенку поиграть на улице, нужно было спуститься с ним и сидеть, смотреть внимательно, ведь вокруг машины. А здесь двери открыл – и дети уже на улице всё познают: курочки, коровка, своя площадка.
И я спокойна – знаю, что все местные старушки за ними следят. Знаю, что дети могут бегать вокруг и изучать мир. Для этого у них в распоряжении огромное пространство. Когда тепло, детей дома практически нет.
Свое хозяйство
После завтрака вместе с Эдуардом мы отправляемся по хозяйским делам. Помогать отцу собирается Тимур, который в своем красном комбинезоне выглядит словно космонавт в открытом космосе. Эдуард вручную набирает из колодца два ведра воды, и мы идем куда-то в заснеженный простор. Среди поля стоит большая хозяйственная постройка – это козлятники, здесь живут семь коз и одна корова. Отец с сыном разливают воду по поилкам, и каждое животное получает свою порцию.
Мы с Тимуром стоим возле двери, когда Эдуард открывает один из загонов, откуда сразу же выскакивает коза и бодро бежит к доильному станку, ловко запрыгивает на него и засовывает голову в своеобразную «гильотину», где ее ждет корм. Эдуард уверенными движениями моет вымя козе и начинает дойку. Плотные струи молока врезаются в стенки ведра. Он доит двух коз и переходит к корове. Та сама никуда не прыгает, ее приходится привязывать за рога. Молока зимой немного, и оно получается очень жирным.
После дойки мы идем за сеном – основным ресурсом, который заготавливает Эдуард своим трактором. Семья в первый же год оформила четыре гектара земли в личное подсобное хозяйство для пастбища и сенокоса. Сегодня Михновцы целиком обеспечивают себя молоком, яйцами, сыром, сметаной, маслом и даже сгущенкой и мороженым.
– После Меганома мы отказались от мяса, – вспоминает Майя. – У нас даже был период сыроедения, который с ужасом вспоминает наш старший сын. Ему тогда было 7-8 лет, и он буквально требовал сосиски. Даже теперь, если нужно есть суп, сын говорит: «Я буду есть суп, если только он с мясом».
Беременной мне снилось, что я ем кусок кровавого мяса. Я поняла, что мне хочется мяса и бессмысленно отказываться от того, чего требует мое тело.
Всю выпечку Эдуард и Майя делают сами, покупают только муку. Сыры и яйца продают. А вот с огородом большой дружбы не вышло, тут помогает свекровь: она выращивает продукты, которых хватает практически на год. Поэтому все заработанные деньги удается копить. Тратить их, как признается Эдуард, тут просто некуда.
После уборки козлятников, дойки коз и коровы мы возвращаемся в дом.
Кому (не) надо переезжать из города в деревню
На прощание я решаюсь спросить, не жалеют ли ребята, что оставили комфортную городскую жизнь и променяли ее на деревенскую, полную хлопот. Но, судя по улыбке, Майя ни о чем не жалеет:
– Я очень рада, что мы решились и переехали. И теперь живем на земле. Когда за тридцать перевалило, уже обычно есть семья, дети, работа. А пока есть энтузиазм – нужно пробовать и делать. Мы для себя решили, что, вместо того чтобы идти у кого-то что-то просить, жаловаться на кого-то, мы будем развиваться сами. Да, мы понимаем, что это труд. Мы трудимся сознательно и с радостью. Да, тяжело, да, бывают сложные моменты.
Моя физическая нагрузка раз в десять больше, чем у городской женщины. Раньше я вообще не могла представить, что я могу такое огромное количество дел сделать за день. Когда появился первый ребенок, я думала, как же мне успеть-то сделать это всё. А теперь у меня пятеро детей, огромное хозяйство, мне нужно сыры варить, а я всё это успеваю и хочу еще намного больше!
Деревня учит самостоятельности. Все вопросы, которые мы закрывали в городе финансами, перешли в труд. Тут некому тебя обслуживать, всё приходится делать самому, а это значит быть самостоятельным и самодостаточным. А если ты самостоятельный и самодостаточный, скучно никогда не будет. Скучно может быть, только если ты в состоянии уныния. Тем, кто хочет, чтобы их обслуживали, в деревне будет очень тяжело и морально, и физически.
Многие друзья, приезжая к Майе и Эдуарду, тоже загораются желанием жить в деревне. Но на самом деле хозяева подозревают, что люди просто хотят побыть на природе, потому что эта потребность очень важна для человека. Поэтому, прежде чем начинать строить дом и влезать в деревенскую рутину, ребята советуют разобраться в своих желаниях. Если хочешь физически трудиться – переезжай, а если побыть на природе – для этого есть агроусадьбы.
Фото: downshifter.by.
