О сквотах в последние годы говорят много – вокруг них хватает мифов и стереотипов. При этом о том, как на самом деле выглядит жизнь внутри таких домов и комьюнити, по-прежнему известно довольно мало. CityDog.io поговорил с беларусами, которые жили в берлинских* хаус-проектах, и узнал, чем этот опыт отличается от обычной аренды квартиры.
Коля живет в одном из берлинских хаус-проектов (домов, похожих на сквоты, но с легальным статусом) уже почти четыре года. Карина (имя изменено), еще одна собеседница CityDog.io, жила в таком доме около года, а затем переехала в обычную квартиру. В хаус-проекте она жила бы и дальше, но в какой-то момент ей нужно было освободить одну из комнат, а в новой ее коту было невозможно ужиться с другими животными.
По словам ребят, классических сквотов – в привычном смысле, когда люди занимают пустующее здание без официального статуса, – в Германии почти не осталось. Зато формат хаус-проектов, где дома легализованы и управляются самими жильцами, наоборот, становится все более распространенным.
Попасть в такой дом «с улицы» почти невозможно: обычно нужен личный контакт или рекомендация от кого-то из комьюнити. Оба героя попали в хаус-проекты через знакомых, когда срочно нуждались в жилье.
Что вообще такое сквоты и хаус-проекты, а еще чем они отличаются от обычных домов?
– Сквот – это когда люди занимают пустующее здание, иногда уведомляя владельца, иногда нет, – рассказывает Коля. – Пока статус не урегулирован юридически, такой дом остается сквотом. Если же появляется договор, разрешение, аренда или другая легальная форма, сквот превращается в так называемый хаус-проект. В этом основная разница.
При этом хаус-проекты могут сильно отличаться. Коля, например, знает людей, которые жили в доме с котлом на дровах в подвале: они сами обеспечивали себе отопление и горячую воду, устанавливали солнечные панели и старались быть максимально независимыми от государства и коммунальных служб. В его случае все устроено более стандартно – жильцы остаются зависимыми от городских сервисов.
Дом, в котором жила Карина, по ее рассказам, тоже был довольно обычным. По сути, это был просто ярко оформленный дом – с расписанными стенами, украшенными афишами. Во внутреннем дворике было кострище, а на общей террасе периодически собирались жильцы.
Что происходит со сквотами в Берлине и почему их почти не осталось в городе?
По мнению Коли, сквотов в Берлине почти не осталось из-за джентрификации – процесса, при котором городские районы «обновляются» за счет инвестиций и притока более обеспеченных жителей. Земля здесь стала очень дорогой, и владельцам выгоднее застраивать ее квартирами, офисами или коммерческими пространствами.
– Сами сквоты появились в начале 1990-х из-за особой ситуации после объединения Восточного и Западного Берлина. Тогда в городе был полный хаос: многие дома стояли разрушенными еще со времен Второй мировой войны, особенно на востоке, квартиры пустовали, люди уезжали, а юридический статус зданий часто был неясен. Государству понадобились годы, чтобы просто навести порядок в документах.
Именно из этого хаоса и выросла берлинская сквот-культура. В 90-е сюда ехали со всего мира, потому что в городе можно было почти бесплатно жить и создавать что угодно. Появлялись независимые арт-пространства, проходили выставки, вечеринки, концерты – все это существовало практически без контроля.
Со временем инвесторы начали активно выкупать одни здания, где находились сквоты, другие либо закрывались сами, либо легализовывались и превращались в хаус-проекты, где жильцы сами реставрировали дома и оформляли договоры.
Сегодня Берлин изменился еще сильнее: денег стало больше, город стал деловым центром, и той свободы, которая была раньше, почти не осталось. При этом нелегальные сквоты до сих пор находятся под давлением и рискуют выселением.
Иллюстративное фото: Michael Fischer, Unsplash.com.
Почему хаус-проекты популярны?
– Для меня решающим было даже не то, что это именно хаус-проект, а сам факт наличия жилья в Берлине, – объясняет Коля. – Найти здесь квартиру или даже комнату невероятно сложно. Официальная аренда превращается в отдельный квест: требуют кредитную историю, банковские выписки и кучу документов. Когда я переезжал в 2022 году, собрать все это было практически невозможно. Но тогда многие хотели помогать, и мне просто повезло.
Плюс это оказалось очень дешево. Даже сейчас я плачу совсем немного по берлинским меркам – и, честно говоря, не понимаю, как люди выживают на обычной аренде. Если не снимать WG (нем. Wohngemeinschaft – совместное проживание, когда несколько человек снимают одну квартиру и делят кухню и ванную. – Ред.) с друзьями, а пытаться арендовать отдельное жилье, кажется, нужно зарабатывать какие-то безумные деньги. Кроме того, мне было интересно посмотреть, как устроено и чем живет это комьюнити.
Кто живет в сквотах и хаус-проектах?
По словам Карины, чаще всего в таких местах селятся люди с определенными ценностями: левоанархистская тусовка, активисты, интересующиеся социальными проблемами, те, кто ходит на демонстрации и в целом политически и социально вовлечены. В то же время состав сильно отличается от сквота к сквоту.
В доме, где сейчас обитает Коля, каждый человек живет в отдельной комнате. Его комната находится на нулевом этаже. Из соседей – женщина лет сорока и ее сын-подросток, которому примерно 16-17.
– У этой соседки довольно необычное хобби: она помогает голубям – лечит раненых, возит их к ветеринару, выхаживает, – говорит Коля. – Примерно полтора года назад из-за этого она заняла вторую комнату, что, вообще-то, противоречит правилам дома. С тех пор внутри хаус-проекта идут споры, но ситуация особо не меняется.
В целом здесь много людей, которые живут по 10–15 лет. Кто-то уезжает, кто-то приезжает, иногда люди просто решают переехать за город.
Наш хаус-проект довольно спокойный и, я бы сказал, «пожилой». Здесь много людей 50–60 лет, которые давно живут своей жизнью: работают, растят детей. Некоторые из этих детей уже взрослые, им около тридцати, у них тоже появляются свои семьи. В итоге в доме реально живет несколько поколений: есть условные «старички», есть люди моего возраста – лет 20–25. При этом атмосфера очень мирная: мы почти не конфликтуем и иногда делаем что-то вместе.
О негласных правилах: «Нельзя делать фотографии, а еще стоит ответственно подходить к тому, кого зовешь в гости»
Самое главное – не фотографировать жильцов. Это, по словам Карины, считается дурным тоном во всех сквотах и хаус-проектах, что связано с историей таких мест: раньше это были нелегальные пространства, где люди не всегда чувствовали себя в безопасности, и фотографирование могло быть нежелательным.
– Это как в берлинских клубах: фотографировать нельзя, но здесь речь о приватности людей, которые живут в доме, – объясняет девушка.
Другой важный момент – ответственно подходить к тому, кого приводишь в гости. Даже если это не оговорено официально, жильцы понимают, что дом – общее пространство и за его состояние и атмосферу нужно нести ответственность. Принцип доверия проявляется и в мелочах: например, велосипеды во дворе многие оставляют без замков, потому что все доверяют друг другу.
О том, как принимают решения, связанные с устройством дома: «Действует право вето»
– Все решения принимаются на пленумах, – рассказывает Коля. – Обычно они проходят раз в две недели, иногда реже, если нет срочных вопросов, иногда чаще. Повестку заранее обсуждают в чате и пишут на доске внизу дома, какие темы будут выноситься на обсуждение. Если тебе это интересно, ты просто приходишь и участвуешь.
У процесса есть важный принцип: если кто-то против, у него есть право вето. Один человек может сказать «нет», и тогда решение не принимается, нужно искать другой вариант. Это такая прямая и живая форма коллективного управления. Она долгая, иногда тяжелая, зато учитывает мнение каждого. Это не совсем демократия в классическом смысле, потому что здесь не работает логика большинства.
Отдельно есть команда, которая занимается баром в доме. У них свои пленумы, иногда они приходят на наши собрания, иногда кто-то из нас участвует в их встречах. Но я часто выпадаю из всей этой жизни. В основном потому, что всё проходит на немецком, а я не говорю на нем достаточно хорошо. Иногда там переходят на английский, но я чувствую, что для многих это сложно и утомительно – уровень английского у людей разный. Из-за этого бывает неловко, хотя сама идея таких обсуждений мне очень нравится.
При этом есть важное ощущение, которое здесь все-таки появляется: ты не чувствуешь себя среди чужих. Если ты сидишь во дворе или просто где-то в доме, это воспринимается как «дома». То есть «дом» – это не только твоя комната, не просто бетонная коробка, а все пространство вокруг.
Одна из улиц Берлина, иллюстративное фото: Maria Teneva, Unsplash.com.
О финансах в доме: «Есть компания, которая когда-то сделала из сквота легальный хаус-проект, и теперь она занимается его управлением»
С финансовыми вопросами, по мнению Коли, в хаус-проектах все довольно сложно. Как объясняет парень, управлением дома, где он сейчас живет, занимается компания, которая в какой-то момент помогла ему перейти из статуса сквота в легальный.
– Когда заезжаешь, подписываешь договор с этой компанией – хотя его не всегда оформляют на каждого жильца. Достаточно, чтобы договор был заключен на кого-то одного из квартиры. В нашем случае он оформлен на мою соседку, а я просто отдаю ей свою часть. Всех это устраивает. Она занимается этим уже лет 10–15 – поэтому нет никакого смысла что-то менять.
Управляющая компания устраивает свои пленумы, куда при желании тоже можно ходить. По ощущениям это что-то вроде кооператива, хотя в деталях я сам не до конца разбираюсь. Знаю, что в некоторых других сквотах люди со временем выкупали целые дома, но у нас все устроено именно так. Для меня схема простая: я плачу соседке, а дальше это уже не моя зона ответственности.
Как выглядит обычный день в доме: «Всё примерно такое, как в обычной съемной квартире»
Обычный день Коли в доме почти ничем не отличается от жизни в обычной съемной квартире. Единственный нюанс – он живет на нулевом этаже, поэтому курьеры часто оставляют у него посылки. В итоге его комната становится чем-то вроде пункта выдачи: он принимает посылки и потом раздает их соседям.
– В остальном все довольно буднично, – добавляет парень. – Иногда нужно прийти на пленум или поучаствовать в каких-то общих делах, но это не отнимает много времени. Бывают и специальные события. Например, у нас проходил день открытых дверей, когда можно было заходить в гости друг к другу и смотреть, как живут люди. Это была история про открытость и доверие внутри дома.
Еще была очень классная вечеринка на 35-летие дома. Во втором подъезде, где в основном сдают однокомнатные квартиры, в каждой сделали свой танцпол. Плюс танцполы были во дворе и в баре. В итоге получилось восемь или девять пространств с разной музыкой. Ты просто идешь по подъезду, вокруг – тусовка, все красиво украшено, и в любую квартиру можно зайти, потанцевать, послушать музыку.
Во всем этом, конечно, есть сильная идейная составляющая. Просто у меня не до конца получается по-настоящему во все это влиться. Такое ощущение, будто я до сих пор смотрю немного со стороны. Я вроде бы внутри процесса, живу здесь, но эмоционально и социально – не до конца. При этом даже со стороны это все равно выглядит очень ценно: комьюнити, совместное принятие решений, самоуправление, бытовые вещи вроде очередной уборки подъезда.
Иногда мне просто не хватает, чтобы эти люди стали для меня настоящими друзьями, а не только соседями или участниками проекта. Общаться на бытовом уровне получается, но близости иногда не хватает. Думаю, это связано и с менталитетом (немцы в целом более закрытые, чем беларусы), и с языковым барьером. Но это все равно не мешает жизни, и пока съезжать отсюда я не планирую.
* Это партнерский материал.
Перепечатка материалов CityDog.io возможна только с письменного разрешения редакции. Подробности здесь.
Фото на обложке: Gunnar Ridderström, Unsplash.com.
.jpg)
.jpg)
